Чалый объясняет, как для Лукашенко создали новый мир, в котором все хорошо

Инаугурация президента, организованная без анонса и с ограниченным кругом приближенных, логично завершает нынешнюю электоральную кампанию, рассказывает независимый аналитик Сергей Чалый в передаче, закрывающей цикл программ по избирательной кампании. Александр Лукашенко возвращается в свой уютный мир, где для него будут поддерживать иллюзию благополучия, но элиты тают, и никакие теории заговора с этим не справятся.

Сергей Чалый Независимый аналитик
Ольга Лойко Главный редактор политико-экономического блока новостей

Скачать аудио (85.99 МБ)

Слушать подкаст на Apple Podcasts

Слушать подкаст на «Google Подкасты»

Слушать подкаст во «ВКонтакте»

Слушать подкаст на «Яндекс.Музыка»

Слушать подкаст на Castbox

Таяние элит

— Хороший повод закольцевать кампанию — инаугурация. Вся кампания прошла ровно так, как мы описывали, вплоть до ее завершения, тайной инаугурации, — заявляет Сергей Чалый.

— Не мог ты даже предполагать, что сестры Груздевы придут на нее вместо послов!

— Жизнь стала настолько абсурдной, так стараются «Кафку сделать былью», что нет таких сценаристов, которые могли бы такое написать! Это было чудесно, — говорит аналитик.

Подводя итоги кампании, важно напомнить, что это были опрокидывающие выборы с протестным голосованием — отсюда перевес альтернативного кандидата, отсюда — очереди при сборе подписей, очень высокая явка и огромное возмущение озвученными результатами.

— Затем волну гнева подняло немотивированное насилие к протестующим. Лучше всего происходившее описывают две метафоры: принуждение к любви от домашнего тирана и инаугурация под слоганом коронации Ивана Грозного: «Где мой народ?» А народ-то не пришел, — говорит Чалый.

Фото: Дмитрий Брушко, TUT.BY

Рассуждая о том, почему инаугурация прошла так, как она прошла, эксперт отмечает: примерно потому же, почему Лукашенко набрал 80%.

— Это сделано от отчаяния. Все шло по накатанной, ставка была на досрочное голосование, где показали более 40% голосов. А потом внезапно оказалось, что люди массово пришли в основной день, рискуя поднять явку выше 100%. И что делать? Есть аудиозаписи того, что происходило при подсчетах, требования изменения цифр. В итоге, раз все против нас, давайте зайдем с козыря — заявим, что выиграли выборы с 80% голосов. Будто этой цифрой что-то заканчивается. В итоге с нее все и началось. В том числе — насилие, о котором также предупреждали эксперты. И это тоже еще не конец. Это козыри — которые ничего не бьют, — подчеркивает Чалый.

В итоге с уличной активностью справиться так и не удалось, хотя несколько раз анонсировалась окончательная победа. Перед визитом Лукашенко к Путину было усиление насилия, видимо, в стремлении показать, что протесты закончены. Не удалось. Пришлось в Сочи говорить об этом так, будто у нас эти протестные активности чуть ли не властями запланированные. «Не упрощаюсь, но с улыбкой смотрю на то: у нас в субботу марш женщин и девушек, а в воскресенье общий марш. В обычные дни страна живет обычной жизнью. Да и в субботу и воскресенье. Часть Минска мы освобождаем для того, чтобы люди могли, если у них есть желание, пройтись», — рассказывал Лукашенко.

— Как в бане — в субботу у нас женский день, а в воскресенье — общий, все гендеры равны и вместе ходят в баню, — иронизирует Чалый. При этом Лукашенко заявил, что «есть определенные красные линии, которые никто не имеет права переходить». И добавил: «Пока эти красные линии никто не нарушал».

Чалый уверен, это попытки делать хорошую мину при плохой игре. Были надежды, что за два месяца, которые есть по закону на проведение инаугурации, напряжение спадет, но ничего не поменялось. Стало понятно, что ждать нечего, ситуация будет только ухудшаться.

«Элиты теперь — не носители власти благодаря близости к ней, а носители даров для создания иллюзий того, что власть по-прежнему полностью в руках президента».

— Главный признак ухудшения в том, что диффузия сторонников Лукашенко продолжается. Это не раскол элит (хотя слово «элиты» вообще сложно применимо для абсолютистских режимов), это именно постепенное растворение твердого тела. Происходит постепенное откалывание людей, не желающих ассоциироваться с властью, с тем, что происходит, — говорит Чалый. — Если раньше власть и близость к ней — это был способ получения неких бонусов и статусов, то есть она была ресурсным состоянием, то сейчас это ресурс, требующий усилий и вложений. Не Лукашенко им нужен, а они нужны Лукашенко в его коконе, чтобы создавать иллюзию того, что все в порядке. Элиты теперь — не носители власти благодаря близости к ней, а носители даров для создания иллюзий того, что власть по-прежнему полностью в руках президента. И вот эти элиты растворяются с краев, где они соприкасаются с реальной жизнью.

Путин наш?

Не улучшается и ситуация на внешнем контуре. Получить внешнюю поддержку у Лукашенко фактически не получилось. Позиция Запада оказалась жестче, некоторые страны даже готовы признать президентом Светлану Тихановскую, чего до выборов и предположить никто не мог.

— Была надежда на поддержку Путина, он действительно сказал, что Россия считает прошедшие в Беларуси выборы легитимными. Но помощь оказалась и мизерной — 1,5 млрд долларов в эквиваленте, частями, а, возможно, еще и с условиями, притом что долг Минска за газ превышает 320 млн долларов, платежи по долгам Москве в 2021 году — 600 млн долларов, — отмечает Чалый.

В итоге на инаугурацию собирают людей, как минимум часть из которых не представляла, куда их пригласили. Все, что делалось в плане нормализации отношений Беларуси с Западом, — уничтожено. Страна отброшена на много лет назад.

— Но визуально для человека, который вступал в должность, изменения были минимальные по сравнению с прошлыми церемониями. То же здание, те же стулья, люди сидят, первый ряд привычный — с высшими чиновниками и родственниками. Все было сделано так, чтобы убедить самого Лукашенко: все в порядке. Для него массовку и собирали.

При его зрении не обратить внимание, к примеру, на отсутствие послов — совсем не сложно, — считает Чалый.

По завершении кампании можно говорить, что у Лукашенко произошла потеря и внутренней поддержки, и внешней.

— На встрече с Путиным в Сочи все обратили внимание на неловкую позу Лукашенко. Но во многом она была вынужденная: Путину с его ростом сидеть в таком кресле, где ноги невозможно убрать вниз, гораздо удобнее, чем Лукашенко — с его. И это в Сочи, в любимом месте Путина, где он чувствует себя комфортнее всего. И сделано это было специально, — уверен Чалый. — Это был способ в очередной раз поиздеваться над оказавшимся в трудном положении союзником. Кашка снова оказалась на воде.

Кадр: RT на русском

Символично и то, что речь свою Путин начал с напоминания Лукашенко о конституционной реформе. То есть это не Лукашенко говорит, это Путин настаивает. И денег Россия даст столько, чтобы хватило на погашение долгов перед ней и осталось, но самую малость. И наверняка с определенными условиями, ведь деньги идут через ЕФСР, квазиМВФ Евразийского пространства.

При этом Чалый не верит в то, что Путин будет требовать от Лукашенко подписания неких дорожных карт.

— Попытаться сейчас выторговать что-то у человека с неопределенным будущим — это настроить против себя всю страну. Это будут сделки сомнительной ценности. Как и дача Беларуси серьезных сумм взаймы. И Россия при этом оговаривается, мол, мы не Лукашенко эти деньги даем, а народу. Чтобы не пытались применить концепт odious debt, вопиющего долга, суть его в том, что можно признать какой-то заем выданным персоналистскому режиму, а не государству, потому что деньги были использованы на удержание власти, а не на пользу стране в целом.

Но и терять Беларусь России не хочется, тем более что Запад готов признать, что это российская сфера влияния.

— Россия так долго не делала ничего для поиска пророссийской альтернативы Лукашенко, и поэтому постоянные предостережения третьим странам о недопустимости вмешательства в дела Беларуси, напоминание про конституционную реформу — это способ избавиться от неудобного, хоть и давно привычного контрагента. Получить хочется что-то типа Зеленского. Но работа велась так плохо и так мало, что Путин готов ухватиться за конституционную реформу. Для него новые президентские выборы в Беларуси не гарантируют, что это будет пророссийская политическая сила. Но если реформа будет в пользу парламентской республики, то можно рассчитывать, что там всегда будет большая пророссийская фракция. Это будет гарантированное и довольно серьезное влияние. Как говорится, не контрольный пакет, но блокирующий точно, — считает аналитик.

Мир заговоров и иллюзий

В итоге среди сторонников Лукашенко самый распространенный дискурс — конспирологический.

— Когда ты в коконе, начинает расти когнитивный диссонанс между твоим представлением о мире и твоей роли в нем и тем, как дела обстоят на самом деле. Лукашенко, окруженный восхищенными людьми, постепенно решил, что он — один из самых влиятельных и крутых людей планетарного масштаба, который может снисходительно говорить про Трампа как молодого политика, не говоря уже о Зеленском. Только Путин как-то оказался старшим братом, хотя как-то и ему намекнули, мол, Ельцин за руку в политику привел, а Лукашенко — настоящий, народом избранный президент, — говорит Чалый.

В итоге и коронавирус в представлении президента — мировой заговор против него, считает эксперт. Весь мир против него. И начался весь заговор Запада аж в 2006 году (это как раз закончились его два пятилетних срока после референдума 1996 года).

— Это мышление, которое начинает приобретать черты символа веры. Потому что логически эта теория неразбиваема. Что характерно для конспирологического сознания? То, что там работают циркулярные аргументы. Любой аргумент, который для нас — опровержение теории, для его носителя — ее подтверждение. В коконе у Лукашенко сформирована эта вера в теорию заговора — так они сформулировали идеологию белорусской государственности для того зазеркалья, где они находятся. И там весь мир — заговор. Все нам завидуют, — объясняет Чалый.

В итоге мы имеем холодную гражданскую войну, ведущуюся партизанскими методами, при этом источником насилия является только одна сторона, продолжает он. А вот итог кампании для Лукашенко: «Александр Григорьевич, теперь снова все хорошо». Он снова возвращается во власть мягких женских рук, которые им занимаются в последнее время. И у них одна задача: поддержание душевного спокойствия первого лица.

Фото: Дарья Бурякина, TUT.BY

Избирательная кампания, которая шла среди чиновников, силовиков и военнослужащих под слоганом «Не предавайте», завершилась инаугурацией под девизом «Спасибо, что не предали». То есть те, кто пришел на церемонию, — это и есть те, кто не предал. Это номенклатура, пропагандисты госСМИ и силовики.

— Все попытки власти показать, что она не хуже протестующих может организовывать марши, автопробеги, плакаты, мобилизовать женщин, заканчиваются провалами. Чего стоит одна встреча с политическим активом и женский форум с неловкими заявлениями и цитатами. Лукашенко — как анти-Мидас, царь, который своим касанием все обращал в золото. Власть все мажет кровью и коричневой краской, — подчеркивает Чалый.

Те, кто не предал, говорит эксперт, — это те, кто и предать-то уже не может. Они помазаны тем, чем власть метит своих сторонников. Теперь, чтобы быть внутри того круга, нужно разделять его точку зрения, в том числе верить в теорию заговора. И это будет выражением лояльности и преданности.

— Итак, Лукашенко возвращается в свой мягкий теплый кокон. Но все вокруг понимают, что это инсценировка. Весь мир над этим смеется. От Ивана Урганта до политиков в твиттере. Но ему об этом знать не обязательно. Для правдоподобия кроме Лукашенко в кокон включили еще те самые 700 человек — чиновников, пропагандистов и силовиков. Эти уже не разбегутся, им самим страшно, хотя понятно, что всю жизнь в балаклаве не проживешь, — говорит Сергей Чалый.

При этом люди, оставшиеся в коконе, продолжают жить в прошлом, там, где если человек против чего-то протестует, то это оттого, что у него личная жизнь не устроена.

— Произошла эмансипация не только женщин, но в целом народа. Лукашенко говорит, что «сегодня же, выстрадав эту победу, мы поднялись на новую ступень самосознания. Остыв от горячки электоральных баталий, увидели, как взрослеет вся наша нация. И пусть Беларусь по мировым меркам совсем молодое независимое государство, но белорусы как нация уже не дети, мы — народ». Все это — правда. Но использование концепта дети-взрослые — это же трансакционный анализ, Эрик Берн, «Игры, в которые играют люди. Люди, которые играют в игры». Так вот раньше Лукашенко был в позиции родителя, народ — в позиции ребенка. Сейчас народ повзрослел, стал взрослым, а Лукашенко из родителя перешел в позицию не взрослого, а ребенка, которому требуется защита. В том числе — Путина.

«Не только меня, но и наш народ окружают патриоты», — говорит Лукашенко.

— Для него патриоты — это не народ, это те, кто президента не предал. Те, которые замазаны близостью к власти. А народ — это мы. И сейчас ситуация такова, что народ окружен патриотами. Народу надо прорваться из этого окружения. И народ вспомнил свое партизанское прошлое. Отсюда — городской активизм. И рост горизонтального самосознания, что закрепляется уже в визуальных символах, в виде флагов районов — это тоже очень важно. Так что народ окружен, но он сумеет защитить свои ценности, — уверен Сергей Чалый.